При подходе к парку мы сбились в кучку, только Вита крепко держала Динку за руку.
Вход в парк был свободным, и не один. Остальная территория огорожена забором, сделанным, как все старые заборы, из высоких металлических пик, скреплённых уголками между каменными или кирпичными тумбами, побеленными извёсткой. Вдоль забора весело шелестела зелень тополей.
День оказался выходным, народу в парке хватало. Носились дети, ровесники нашей Динки и помладше, родители не беспокоились о них, опасных животных в парке не выставляли, аттракционы огорожены, фонтаны мелкие.
Да и мы не такие взрослые, это в будущем бородатых юношей до 18 лет за ручку будут водить, а сейчас дети после 10, тем более, 12-ти, уже считаются вполне самостоятельными людьми. Умеют же читать и писать? Значит, мыслить, тоже могут. Я мыслю, значит, существую. Примерно так.
— Мороженого хочу, — сказала Динка.
— Стоять будешь? – показала Вита на большую очередь у киоска, где толстая женщина накладывала в вафельные стаканчики молочную желтоватую от сливок сладость. При этом ворчала, что совершенно замёрзли руки.
— Воды хоть, взяли? – спросила девочка.
— Взяли, пойдём, на лавочке посидим, попьём, подумаем, с чего начать. Качели? Карусели? – предложил я.
Мы подошли к фонтану, где плескались голые дети, сели на лавочку, достали минералку.
Динка-Димка вздыхал, глядя на детей в фонтане. Явно, уже пересох, в воду хочет.
— Может, в кустах разденешься? – предложил я. Димка пожал плечами, посмотрел на сестру.
— Не дотерпишь до пляжа? – спросила она. – Я же тебя смазала, сейчас смоешь масло, быстрее высохнешь!
Мне стало жалко Димку, в деревне не замечали даже, что он больной, гулял вместе с нами, играл, купался в речке. Только чаще смазывали ему кожу.
А здесь не побалуешься, На людях начнёшь делать процедуру, сразу поймут, что у мальчика кожная болезнь, заругают и выгонят из парка, а то и «скорую» вызовут, чтобы отвезли в больницу.
Посмотрев на наши одинаково задумчивые лица, Динка вскочила:
— Вы что?! Не надо! Я потерплю, когда зачешется, сразу скажу!
— Ань, отдай Вите ключи от квартиры, чуть что, пусть ведёт Динку домой.
— А мы? – удивилась Аня, снимая с шеи ключи.
— Погуляем, — усмехнулся я, — а то, как только Димка стал Динкой, капризный стал, страсть!
— Я не капризный, я… — он посмотрел на меня глазами щенка, и замолчал.
— А где в вашем городе пляж? – спросил я Анку.
— За городом, на озере, — задумчиво сказала Аня, — озеро проточное, но на нашем пляже в деревне гораздо лучше, здесь народу много. Можно, конечно, найти уединённое место, я даже знаю одно. Только туда лучше с утра поехать, пригородным автобусом, а то сейчас задохнёмся в автобусе, особенно Динка. В городе есть пруды, но не советую, грязновато.
— Тогда одно остаётся, гулять в парке, а если Динке плохо будет, выкупаем в фонтане, потом в кустах смажем больные места и оденем, — решил я. Димка только сопел. Наверное, хотел просто покапризничать, как девочка, а мы приняли его капризы за чистую монету, готовы отправить домой, в душную квартиру или посчитали как обузу, помешавшую насладиться прогулкой.
Я встал со скамейки, отряхнул штаны, потом отряхнул Сашенькины. Конечно, в таких светлых шортах не стоит в парке садиться на непроверенные места! Хорошо, скамейка сухая.
— Смотри, Саша, близнецы! – с восторгом сказал кто-то. Я обернулся, и увидел… двух близнецов, немного старше нас с Сашенькой, да ещё одного из них звали Саша!
Они были одеты в просторные шорты и футболки навыпуск. Правда, разных цветов, поэтому сразу подумал, что они двойняшки.
— Сашка! – протянул я руку. Мне ответили крепким пожатием.
— Сашка! – ответил мне один из близнецов.
— Лёшка! – признался второй, приглядываясь к моей сестре.